Медсестра клиники, в которой умер Джигарханян, рассказала о его последних днях
Друг Джигарханяна в течение трех лет утверждал в интервью, что Армену Борисовичу без Виталины только лучше, что тот полон творческих планов, руководит театром из дома. А в этом году к Джигарханяну вернулась из Америки бывшая жена Татьяна Сергеевна, и счастливая семья воссоединилась. И с пасынком Степаном Армен Борисович помирился. Но, когда он умер, Виталина получила в инстаграм сообщение от медицинского работника той больницы, где лежал Армен Борисович, и все оказалось не таким однозначным, как преподносилось в СМИ.
Редакции kp.ru известны настоящее имя и фамилия медработника, но до времени журналисты не называют. Вот что она рассказала.
– В интернете были опубликованы фотографии с празднования юбилея Армена Борисовича в театре 3 октября, на которых он выглядел неважно: в инвалидной коляске, исхудавший и словно безучастный к окружающим. Было впечатление, что он не совсем понимает, где находится. А через десять дней после дня рождения он оказывается в больнице. В каком состоянии Джигарханян поступил в стационар?
– Армен Борисович поступил к нам в тяжелом состоянии. Он понимал, кто он и как его зовут, но где он находится и кто мы, не понимал абсолютно. Я спросила его, какой сейчас год, он сказал: «1987-й». Он был дезориентирован в пространстве и во времени, не понимал, почему его сюда привезли, говорил: «Отойдите все от меня».
– Кто его навещал? Посещения у вас разрешены?
– Конечно, разрешены. Никто к нему не приходил.
– Бывшая жена Татьяна Власова еще прошлой зимой прилетела из Америки и сказала, что вернулась к Армену Борисовичу. «Будем вместе умирать», – объяснила она журналистам свой приезд. И по сей день она здесь, в Москве. Так она не приходила его навестить?
– Я вообще не знаю, кто это. Армен Борисович в течение трех лет периодически находился у нас на лечении, и никто из персонала ни разу не видел Татьяну Власову. Армен Борисович в последний раз поступил к нам 14 октября.
– Он был на ногах, или уже не ходил? Пасынок Степан сказал в телеэфире, что у отца были пролежни.
– Уже не ходил. Он поступил к нам в очень запущенном состоянии: небритым, немытым, нестриженным. Мы корки запекшиеся на теле у него никак не могли размочить.
– А что надо было делать?
– Надо было не допускать пролежней. Пролежни – следствие плохого ухода. Пролежни были у него на спине и даже на пятках. Мы вызывали хирургов, они ему вырезали, но это было бесполезно, потому что пролежни при сахарном диабете – страшная вещь, они не заживают. Футболку на нем пришлось срезать ножницами. Такое я не видела никогда даже в городских больницах.
Он понимал что-то?
– У него бывали краткие просветления. Например, когда он к нам поступил, я спросила, как прошел его день рождения. Он сказал: «Мало народу было». При упоминании о театре сразу оживлялся. Но ненадолго. Поддерживать диалог не мог. Но мог, например, мне сказать: «Подойди ко мне. Как дела?» И я отвечала ему: «Нормально, Армен Борисович. А как у вас дела?». И он один раз мне сказал: «Знаешь, я никому не нужен. Я всю жизнь играл и жизнь свою проиграл».
