22 ноября 2017 года на 56-м году жизни скончался российский оперный певец, всеми любимый баритон Дмитрий Хворостовский. Он был и остался настоящим сибиряком: высокодуховным, безмерно талантливым и волевым. Своим исполнением привлекал не только оперную публику, но и людей, далеких от классической музыки. Его неизменная солнечная улыбка и глубокий трагический взгляд навсегда останутся в сердцах слушателей. Два года он достойно боролся со страшной болезнью – опухолью головного мозга…
Популярное: Елена Темникова чуть не потеряла ребенка
Игра с жизнью
Утро 22 ноября началось с печальной новости: чуда не случилось, хотя уже при словах «опухоль мозга» в это слабо верится, у всех на слуху истории Жанны Фриске, Михаила Задорнова, Бориса Ноткина. Правда, в известие о смерти не сразу поверили, много раз перепроверяли. В октябре журналистка «Комсомольской правды» уже хоронила Дмитрия, опубликовав непроверенную информацию о его кончине. И во второй раз многие ждали опровержения от родных…
Известие о болезни Дмитрия Хворостовского стало потрясением для всего мира. Всегда подтянутый, улыбчивый артист тяжело заболел. В июне 2015 года на его официальном сайте появилась информация об отмене концертов из-за опухоли мозга. Дмитрий Александрович начал курс лечения в лондонской онкологической клинике.
– До болезни будто чувствовал, что должен заболеть, – говорил певец в одном из интервью. – Появилась апатия, очень черное восприятие мира, не было ни радости, ни наслаждения своей работой. Был очень уставший, пессимистичный. Я уже как бы не любил жить. Вeл и веду честную игру с жизнью.
Дмитрий Александрович последние 2 года выглядел очень истощенным, уставшим, несмотря на маску внешнего благополучия и на заверения типа: «У меня все классно!» Как и многие тяжелобольные люди, он нашел смысл в помощи другим. Он как будто спешил жить, чтобы успеть сделать все то доброе, что было в его оставшихся силах. И 1 июня 2016 года принял участие в благотворительном концерте «Хворостовский и друзья – детям». Его идейным вдохновителем стал бывший детский омбудсмен Павел Астахов.
– Благое дело надо творить с открытым сердцем, искренне и с любовью, – говорил со сцены певец.
Однако предложения собрать деньги на его собственное лечение, в том числе и от нашего издания, он категорически отвергал.
– Мне ничего не нужно, помогайте тем, кто в этом нуждается, – был скуп, а чаще раздражителен в кратких телефонных разговорах.
«Загробного мира нет»
Но даже тяжелая болезнь не заставила его изменить принципам, он оставался верен своим убеждениям и не хотел их менять.
– У Димы был очень сложный путь к Богу, – говорит Павел Астахов. – Он крестился, когда ему было уже за 30. Но все равно у него был внутренний спор сердца и души по этому вопросу. Тем не менее человек, который записал лучший сборник богослужебных песен и получил награду от Святейшего Патриарха, орден Сергия Радонежского, не может быть не близок к Богу. Верим в то, что Дмитрия ждет царствие небесное.
– Я хотел бы сказать, что Господь Бог ведет нас по жизненным виражам, но я в него не верю, – говорил Хворостовский в интервью телеканалу «Лайф Ньюс». – Господь не может знать и думать о каждом из нас. Мы сами себе предоставлены. Я уверен: загробной жизни нет и не может быть. Нам дается только одна жизнь, которую мы должны прожить без черновиков, с первой попытки, пытаясь оставить след и быть счастливыми. Потому что потом у тебя не будет никакого шанса.
Врачи сказали Дмитрию Александровичу, что ему осталось жить всего 18 месяцев. Но он продолжал жить и петь до последнего. Музыка помогала артисту превозмогать нестерпимые боли. Ведь он был настоящим сибиряком, который не привык сдаваться. Благодаря силе духа и крепкому организму он отвоевал у смерти в два раза больше отведенного срока.
– В 2015 году Дмитрий приехал к нам в Красноярск. После выступлений мы всегда вместе ужинали, общались, – рассказывает первая партнерша по сцене Красноярского театра оперы и балета Лариса Марзоева в разговоре с нами. – В этот раз он просто сел в автомобиль и уехал. И тогда мой муж сказал, что что-то произошло. Оказалось, Дима чуть не потерял сознание. Видимо, тогда болезнь уже давала о себе знать.
– Мы работали с Димой 20 лет, – рассказывает дирижер Константин Орбелян. – Он был человеком невероятной стойкости, как бы ему ни было плохо – выходил на сцену. Вот и в мае этого года вышел на сцену со сломанной рукой и выступил. За эти 20 лет, что мы работали вместе, он никогда не отменял концерты. Если чувствовал себя не очень хорошо, старался музыкально все сделать так, что невозможно было понять, что ему плохо.
Дмитрий в июне решил поехать в родной Красноярск, несмотря на то, что врачи запрещали ему петь и перетруждаться.
– Он сказал: «Нет, я должен ехать. Я обязан доехать до Красноярска», – продолжает Павел Астахов. – И он на сцене буквально победил смерть тем, что, несмотря на адские боли во всем теле, вышел к зрителям.
Мы дозвонились до музыкальной школы №4, где учился Дмитрий Хворостовский.
– Была на его последнем концерте, – рассказывает директор Ольга Павловна Гиниборг. – Он вышел на сцену, и кроме слез, у нас уже ничего не было. Он еще был после травмы. У меня даже нет слов, чтобы описать то, что чувствовал зал… Он мужественно держался. И в конце у него были слезы на глазах: «Я должен был приехать и приехал». Безумно жаль…
– Когда Дима приезжал в последний раз в Красноярск, то это был уже тяжелобольной человек, – рассказывает концертмейстер оперного класса кафедры сольного пения и подготовки Красноярского института искусств Марина Васильевна Орел. – Конечно, мужества ему не занимать. Он пел прекрасно. Все понимали, что это и прощальный концерт. Но в душе надеялись, что он справится с болезнью…
Марина Васильевна знала Хворостовского с 1982 года.
– На третьем курсе Института искусств он пришел ко мне как к концертмейстеру, и мы с ним вместе готовили сцены, – вспоминает Орел. – Дима изначально отличался своим профессионализмом. Все схватывал на лету, быстро учил музыкальный материал. Ему очень повезло, так как его взяла под крыло великий педагог Екатерина Константиновна Иофель. Она вложила в него много сил и педагогического таланта. Привила ему дисциплину и держала в ежовых рукав ицах. Ведь он пришел совсем молоденьким парнем из училища. И конечно, иногда мог позволить себе где-то погулять. Где бы он ни проводил время, всегда шел на занятия к Иофель подтянутым, наглаженным и собранным, как струна. Его с третьего курса уже взяли в труппу Красноярского театра оперы и балета. Он начинал свой артистический путь, как все солисты, с небольших партий. Даже помню, что пел партию Ежика в «Теремке». И когда он выступил на международном конкурсе в Кардиффе, то поразил всех. Тогда его карьера пошла в гору.
«А может, я еще поживу?»
– Однажды я к Иофель зашла в гости, – делится Марина Васильевна. – И вдруг у нее раздался звонок. Это был Дима. Она с ним разговаривала около часа, а я сидела в комнате. Потом она вышла ко мне вся раскрасневшаяся: «Боже мой, сколько он денег-то потратил! Ведь звонил из Лондона!» Однажды Екатерине Константиновне Дима прислал шикарную шубу. Сама она ходила в какой-то старенькой-престаренькой драной шубке. А большего на нашу зарплату, к сожалению, позволить себе не могла.
Мало кто знает, что Хворостовский помогал Красноярскому институту искусств.
– Институт очень долго достраивали. И конечно, нужны были средства. Деньги, которые он зарабатывал за концерты в Красноярске, отдавал на строительство.
На сцене Хворостовский зачастую казался серьезным, неприступным, седовласым Аполлоном.
– Когда он уже был признанной звездой и приезжал в Красноярск, то всегда сам бежал навстречу, обнимался, – продолжает Марина Васильевна. – У него никогда не было звездной болезни. Он оставался таким же обычным сибирским парнем с открытой душой и солнечной улыбкой. Покорял всех своей харизмой и всегда был в центре внимания. Всегда поражала широта его души, таких людей единицы.
– Однажды Дима сказал: «Лар, у меня желание – уйти в тайгу и умереть на родной земле», – призналась в интервью нашему изданию подруга и партнерша Дмитрия Лариса Марзоева. – Потом посмеялся и сказал: «Знаешь, а может, я еще поживу и мы встретимся».
