В 1906 г. была издана книга «Жизнь «Ивана» Ольги Семеновой-Тян-Шанской, дочери знаменитого путешественника, где приводятся интересные, иногда шокирующие факты о жизни и быте женщин в русской деревне конца XIX века. В то время книга не получила широкой известности, а после революции о ней и вовсе забыли. Только в наши дни она была переиздана, самые интересные фрагменты – далее в обзоре.
В некоторых деревнях до сих пор (1890-е) держатся обычаи «просватывать» девочек лет 12-14 за соответствующих им по возрасту мальчиков. Теперь такие сговоры нередко расстраиваются, когда жених и невеста делаются взрослыми. А если нет, так невеста 14-15 лет и жених лет 16 начинают сожительствовать вместе до своего совершеннолетия.
Раньше (в 1860-70-х годах) выходили замуж лет 16-19, женились в 18-20. Гораздо реже выдавали девушек 15 лет. Хотя и опасным считалось засидеться в девках, на девушку смотрели в семье как на рабочую силу, а следовательно, не торопились сбыть с рук. Малого (т.е. парня) же потому торопились женить, что таким способом приобреталась для семьи лишняя рабочая сила. Теперь (1890-е) выходят замуж лет 16-25, женятся же 18-27.
Девок на улице любят веселых, таких, которые умеют плясать и за словом в карман не полезут. Обычно на таких «улицах» завязывались внебрачные связи, которые часто кончались браком. Хотя очень нередки случаи, когда бросают ту, «которую любили». Старшие нередко ругают и бьют дочерей за такие связи; малым же ничего за это не достается.
С «распутевыми» девками или бабами чинится иногда расправа. «Распутевой» называется такая девка или баба, у которой несколько любовников. Эти любовники сговариваются иногда поучить ее и, если она девка, мажут ей ворота дегтем, а если она баба, бьют ее. Побьют, затем подымут ей рубашку на голову, свяжут (так, что голова женщины как бы в мешке, а до пояса она голая) и пустят так по деревне. Девка, у которой один любовник, уже не считается «распутевой», и ей ворота дегтем не мажут.
Беременная жена делает все: справляет всю домашнюю работу, в поле вяжет, полет, молотит, берет конопли, сажает или копает картофель, вплоть до самых родов. Иная баба при начавшихся родовых схватках бежит домой, «как овченка»: приляжет во время схваток на землю, а как боли отпустят, опять бежит. Матери на третий и на четвертый день после родов встают и принимаются за домашнюю работу. Иногда даже на другой день после родов родильница уже затапливает печь сама. На работу в поле мать идет через 5-7 дней после родов.
После первого ребенка муж иногда поберегает жену, а уж после второго и третьего, конечно, нет. Если выпьет, то уже через неделю после родов начинает жить с женой, а нет, так недели через 2-3. Жену, конечно, не спрашивают о ее желаниях: «Аксинья, иди-ка сюда», – и все тут.
В трезвом виде муж бил жену редко, в пьяном – часто и чем попало. Бьют и палкой, и рогачом, и сапогами, кулаками, пинком. Если муж бьет жену и при этом сломает тот предмет из своего несложного инвентаря, которым чинил расправу, то ему гораздо более жалко этот предмет, чем избитую жену.
Профессионального разврата не существует, но очень легко купить всякую бабу деньгами и подарком. Одна баба очень наивно признавалась: «Прижила себе на горе сына и всего-то за пустяк, за десять яблоков!». Случаи убийства незаконнорожденных младенцев очень нередки. Родит баба или девка где-нибудь в клети одна, затем придушит маленького руками и бросит либо в воду с камнем на шее, либо в густой конопле, или где-нибудь в свином катухе зароет.
Сохранилось довольно много документальных свидетельств о жизни в деревнях того периода – 20 фотографий начала ХХ века: русские крестьяне за работой и во время отдыха
