Исповедь экс-боевика «Исламского государства»

Али около двадцати на вид. Он худощавый и мускулистый, все время оглядывается вокруг. В его русском часто проскакивают арабские слова. На руках у Али заметные шрамы — Али говорит, что они от пыток, которым его подвергали в іділівській тюрьмы. Из этих тюрем почти никто не возвращается: на тех, кто разочаровался в «Исламском государстве», ждет смертная казнь или же их отправляют в первые ряды на верную смерть.

Али рассказывает, что зимой 2014 он оказался в Сирии и стал боевиком «Исламского государства». Мы не можем стопроцентно подтвердить все изложенные Али факты, но мы имеем все основания доверять его истории. Кроме того, мы считаем ее показательной и общественно важной, поэтому публикуем текст в виде прямой речи. Мы также указываем только имя героя по его просьбе из соображений безопасности.

Начало

По телевизору показывали, как [президент Сирии] Башар Асад использует химическое оружие во время бомбежек Сирии, из-за чего погибает много детей. Противники призывали выйти против него, ведь как можно мусульманину просто сидеть и смотреть на то, как убивают детей? Я стал изучать, за что они [члены «Исламского фронта»] воюют, узнал, что они воюют за свободу своей земли, за восстановление Халифата.

Я увлекся и решил поехать туда. Мне было настолько больно от тех видео с бомбежками, что я понял, что выйти на путь джихада против тирана – это честь. Никаких связей и знакомых, которые бы имели такие связи в Сирии, у меня не было. Однажды я пошел в одну [московскую] мечеть и открыто сказал им: отправьте меня в Сирию! Они выгнали меня. Видимо, подумали, что раз я такой напористый, значит, из ФСБ. Практически все, на кого я выходил и кого просил помочь, отказывались со мной общаться, не верили мне. В итоге я вышел на чеченцев и дагестанцев: их очень легко найти, просто вбиваешь в соцсетях кириллицей русские имена в Сирии. Договорился с одним человеком и купил билет до Стамбула.

Родителям я не сказал, куда я лечу и зачем. Оставил маме записку: не ищите меня, со мной все хорошо, я нашел свой путь. Мама всегда говорила, что для нее главное – чтобы я нашел свой путь и был счастлив. Вскоре я вылетел в Стамбул из Домодедово.

Встреча была назначена в аэропорту Стамбула, там, где продают сим-карты. Ко мне подошли два человека и забрали меня. Спросили, не хочу ли я подождать несколько дней, чтобы отправиться в Сирию через Анталию. Я сказал, что хочу пойти сразу, и тогда меня посадили в обычный рейсовый автобус на Газиантеп [турецкий город неподалеку от границы с Сирией]. Там мы зашли в торговый маркет и я купил фонарик, батарейки, перчатки и одежду. Я платил за это сам, мне не нужны были деньги, я шел воевать за идею.

В Газиантепе собралось 15 человек. Одни шли воевать в составе «Джабхад Ан-Нусры» [сирийское ответвление «Аль-Каиды»], другие – в составе «Имарат Кавказ» [отделение ИГ на Северном Кавказе], третьи (в их числе я) – в составе «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар» [«Армия переселенцев и помощников», формирование выходцев из России, Украины и других стран СНГ], с группой чеченского джихаддиста Сейфуллаха аш-Шишани [убит 6 февраля 2016 года во время штурма тюрьмы в Алеппо].

Первая попытка пройти через границу не вышла: нас развернули турецкие пограничники. Со второго раза тоже не удалось. А в третий раз, когда по дороге пошли бронированные машины, до колючей проволоки оставалось три метра, и наш проводник сказал – бежим! На мне была дубленка, я прыгнул прямо через проволоку, и куртка порвалась полностью. Открыл глаза – турецкие пограничники остались позади. Пройти удалось только мне и проводнику, остальные зашли позднее.

На следующий день нас отвезли к центральной базе в области Алеппо. Там нас встретили большие амиры (с арабского амир – руководитель, лидер), арабы и дагестанцы, их там очень много. Вскоре мы отправились в обучающий лагерь для новичков — центр подготовки боевиков. Там были «Джейш аль-Хур» [«Свободная армия Сирии»] и «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар». Первые 5 — 6 дней мы в основном бегали, а потом начались жесткие нагрузки и учения с автоматами.

Смута

В это время как раз началась смута между «Свободной армией Сирии» и повстанцами, произошли стычки с приезжими. Я увидел, что воюющие в этом подразделении почти ничего не знают об исламе, они даже не выходили на утреннюю молитву – а это особый ритуал для мусульман. А еще, хоть они отделились от Башара и стали воевать против него, до сих пор носили на себе башаровские знаки. В итоге они ушли из лагеря.

Сейфуллах Аш-Шишани говорил нам, что нужно успокоиться и не поддаваться на смуту, и заявил, что теперь мы присоединяемся к «Ан-Нусре». Мы сказали, что не пойдем, и отряд Умара Аш-Шишани тоже решил остаться. Я возмутился: зачем они разводят смуту? В тот период я решил сосредоточиться на изучении ислама, но в итоге поехал с Сейфуллахом – еще не до конца понимал, что происходит.

Нас увезли туда, где располагалась «Ан-Нусра», на окраине Алеппо. Там было мало боевиков из СНГ, зато были люди из Франции (я общался с этническим французом, он слабо знал арабский), алжирцы. Моя группа ждала тренера, поэтому мы не спешили присоединяться к «Ан-Нусре». Мне показалось, что там слишком жестко относились к людям, калечили их на тренировках: зимой на построение заставляли выходить в одних майках, издевались над теми, кто был слабее.

В это время начались жесткие перестрелки, «САС» объявили нам войну, начались междоусобицы между ними и группировками «Ан-Нусра» и «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар». «Ан-Нусра» взяла роль третьей стороны: мол, мы не вмешиваемся. Нас посадили в машины и повезли на их базу. В Алеппо уже шли жесткие бои между повстанцами и ИГ. «САС» окружили базы, начали брать в плен женщин, в основном казашек, насиловать их. Поэтому наша группа из 13 человек решила присоединиться к ИГ, чтобы помочь им. Они отбивались на маленькой территории, примерно три километра, и были окружены, а нас все время обманывали, что вот-вот придут на помощь, чтобы мы не уходили. Каждый день было по 3-4 трупа. В итоге мы с ИГ решили выходить туда, где были взятые ими города, – к Эль-Бабу.

При выходе ночью был сильный бой, очень многие погибли, из моей группы погибли пятеро тех, кто проходил вместе со мной тренировки, среди них – мой ровесник, 17-летний узбек.

Разочарование

В Эль-Бабе я впервые увидел Умара Аш-Шишани [лидер группы «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар», которая состоит в основном из граждан России, Украины и стран СНГ; убит 13 июля этого года]. Он ставил сложные условия: навещать семью можно только раз в неделю, жить только на базе… Я увидел, что у него большинство людей ничего не знают об исламе. А когда они стали защищать «Ан-Нусру» и «САС», которые насиловали, пытали, убивали мусульман, объясняя это тем, что виноваты только амиры, а не пехотинцы, я возмутился и решил уходить от них.

В то время я слышал, что Абу Ханиф Аль-Узбаки [глава группировки ИГ из Узбекистана, под его руководством были кавказцы, азиаты и арабы] находится в городе Табка возле Ракки. Мы решили уходить к нему, поскольку у него была база и мы могли обосновать там группировку. Но при выходе из базы вышли люди в масках и приказали сложить оружие. В итоге Умар Аш-Шишани отправил меня и еще троих организаторов ухода на 10 дней в подготовительный лагерь, тренироваться вместе с новичками. Может, унизить тем самым хотел, не знаю. Ведь мы воевали на тот момент уже несколько месяцев, страшные вещи прошли.

После этого я ушел с базы и отправился в Ракку. Я уже понимал, что, возможно, скоро меня настигнет смерть, и боялся умереть невеждой, не как мусульманин, поэтому стал много читать про ислам. А чем больше читал, тем сильнее возмущался. Во второй день Рамадана [29 июня 2014] объявили Халифат [на захваченных территориях Сирии и Ирака под руководством Абу-Бакра Аль-Багдади], и все вокруг радовались, кроме меня. Я видел, что местный народ ничего не знает про ислам, что местные с одинаково громкими аплодисментами встречают и Асада, и ИГ – всех, кто зайдет на территорию. Они не знают намаз, не знают пророков, курят кальяны, продают сигареты. Те, кто объявил Халифат, не провели никакой работы с людьми. Непонятное какое-то государство получилось. Не исламское, а обычное государство, в котором живут неверующие.

Тогда начали происходить странные вещи. Игиловцы стали вести себя, как ФСБшники – специально сбривали бороды, чтобы косить под местных, и крали людей – тех, кто возмущался и выступал против ИГ. Я начал собирать единомышленников, чтобы выйти против ИГ, поскольку увидел, что они оправдывают невежество и поступают как предатели.

В этом у меня был союзник – Абу Ахмад ат-Туниси, он пришел из Египта, чтобы призывать воевать за Исламское государство. Но увидев, что происходит, он стал открыто говорить, что получилось неправильно государство со множеством ошибок. Он вел лекции о том, что Абу-Бакр Аль-Багдади неправ, говорил, что нужно изучать Коран и Сунну, а не слушать кого-то, кто будет объяснять все за Аллаха. Он подозревал, что в скором времени Игиловцы могут его украсть.

Тюрьма

Вскоре Абу Ахмада забрали: ночью к нему домой пришли, хитростью выманили за дверь, надели наручники и увезли в неизвестном направлении. Недавно я узнал, что его казнили по обвинению в «чрезмерном такфиризме» [радикальная исламистская идеология египетского происхождения, основой которой является обвинение мусульман в неверии].

А через пару недель забрали и меня. Это произошло после того, как я сходил в Ирак и вернулся обратно в Сирию. На приграничной базе у меня стали требовать какую-то бумагу о том, что мне разрешено возвращаться из Ирака. У меня такой бумаги не было. Видимо, это была формальная причина для задержания.

Меня отвели в красивый особняк, с виду никак не напоминавший тюрьму. Но внутри была масса людей с автоматами. Меня и еще двоих турков запустили в подвал и посадили в камеру, надели наручники и повязку на глаза. Это было своеобразное СИЗО. После этого меня перевезли в бывшую башаровскую тюрьму. По ночам я слышал, как кого-то пытают. Я отказывался верить в это, ведь ислам говорит, что даже к пленным нужно обращаться как к самому себе, делиться с ними той же едой, что ешь сам. Но они просто врали, и я окончательно понял, что это не Исламское государство, а фейковое государство, где нет справедливости и нет места настоящему исламу.

Меня попытались обвинить в том, что я воевал против ИГ, что я шпион, что я стрелял в своих. В моей камере были сотни таких же, кого обвиняли в шпионаже. Среди заключенных было много выходцев из СНГ. В одной камере со мной, например, сидели ФСБшники, которых потом казнили, а казнь выложили в интернете.

Через время мне предложили выбор: либо меня убивают здесь по суду, либо отправляют воевать в Ирак в первых рядах – это верная смерть. Я не хотел умирать от рук невежд и предателей, это не по Шариату. Выбрал идти на войну и по дороге сбежал с помощью одного турка. На границе с Турцией меня поймали русскоязычные игиловцы, но мне каким-то чудом удалось сбежать. Так я, спустя год после того, как решил идти воевать, снова оказался в Турции.

Новая миссия

Мои знакомые и друзья остались там, внутри. Я долго искал их через соцсети, чтобы сказать им, что нужно выходить, потому что Исламское государство – это государство неверующих.  

В Турции я встретил одного саудовца, который просил помочь ему пробраться в Сирию. Я долго объяснял ему, в чем дело, что это может быть его окончательный путь. Они же не отпускают просто так. Когда кто-то отказывается воевать за ИГ, потому что, как я, разочаровался, его обвиняют в том, что он либо шпион, который пришел воевать против них, либо неверующий.

Сейчас я занимаюсь тем, что отговариваю людей от войны в Сирии. Среди тех, кого уже удалось отговорить, есть один (этнический) украинец. Он принял ислам и, как и я, поддался на интернет-пропаганду, которая показывала, как в Сирии убивают детей. Теперь он понял, что такое настоящий ислам.

Cмертники

Когда я воевал, я встречал много тех, кто хочет стать смертником. Все они думают, что главное – это умереть и попасть в рай. Они не думают, что главное – это единобожие, им нужно просто взорвать себя. У них нет убеждений, они не стремятся изучать ислам. 

Если бы смертники знали, что такое ислам, многие из них даже не приняли бы его. И если бы хоть какое-то благо было бы в них [в смертниках], то, несомненно, Аллах бы направил их на путь истинного ислама.

Смертники идут на это сами– их никто не заставляет. ИГИЛ прикрывается  лозунгами ислама в своих делах. Это обычные сектанты, которые одну часть ислама принимают, а другую —  отрезают.

Однажды я узнал, что очередь на выполнение задачи террориста-смертника — примерно 1400 человек. Одного такого я встретил в тюрьме: он тоже, как я, без бумаги возвратился из Ирака. Там он целый год ждал своей очереди, а вернуться в Сирию решил, потому что ему дали «хаммер», напичканный 500 кг тротила, и сказали: взорви мост. А на том мосту вообще никого не было, даже военных. Он понял, что его просто хотят убить. Из тюрьмы его в итоге выпустили, потому что он отчаянный и готов был себя взорвать. А я с такими не могу воевать в одном ряду, они – неверующие.

Теракты в Европе и России

Почему джихадисты едут в Европу и устраивают там теракты? Я видел, как Америка, Франция, Германия бомбила Сирию. Эти самолеты не бьют по боевикам, очень редко попадают. При авианалетах погибают в основном женщины и дети. У Башара из вооружения практически ничего нет, старые МИГи сбрасывают на города самодельные бочки с тротилом, и из-за этого погибает много мирных жителей.

Когда к этим бомбежкам подключилась Россия, ей пригрозили, что теперь и там будут теракты. Это – ответ на авиаудары и химическое оружие. Теракты в Турции – ответ на то, что она стала сближаться с Россией.

В Украину сейчас ездит немало членов ИГ и «Ан-Нусры». Но они не будут ничего делать, пока Украина к ним нормально относится. Здесь нет притеснения за религию. Мусульмане сейчас в очень слабом положении, из-за этого они просят покровительства у других стран.

Многие нам не верят, считают нас опасными. Нас сваливают в одну кучу с террористами.  Дело в том, что когда начинаются притеснения, мусульман загоняют в угол, поэтому они отбиваются. В тюрьме мы не выживем, потому что нас будут судить не по Шариату, там же воровские законы, а мы не можем этого принять, для нас это считается вероотступничеством. Религия – самое святое, что у нас есть.

СЛОВАРЬ 

«Джабхад Ан-Нусра» («Фронт Ан-Нусра) — сирийское ответвление «Аль-Каиды», радикальная исламская группировка, сформированная в 2012 году и выступающая против правительства Сирии. 25 июля 2016 года лидер террористической организации Абу Мухаммад аль-Джулани объявил об отделении «Ан-Нусры» от «Аль-Каиды» и переименовании в «Джебхат Фатах аш-Шам».

«Имарат Кавказ» — отделение ИГ на Северном Кавказе. Организация ставит целью создание независимого исламского государства на его территории. «Имарат Кавказ» был провозглашён 7 октября 2007 года президентом Чеченской Республики Ичкерия в изгнании Доку Умаровым. По сути, это организация, действующая в подполье на территории Северного Кавказа и за его пределами и выступающая против российской государственности в регионе.

«Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар» («Армия переселенцев и помощников») —  группировка выходцев из России, Украины и других стран СНГ, которая выступает на стороне ИГ.

«Джейш аль-Хур» («Свободная армия Сирии») — одна из крупнейших группировок, выступающая против правительства Сирии и состоящая преимущественно из бывших солдат Башара Асада. В 2014 году во время «смуты» внутри «Исламского фронта» (союза различных радикальных группировок, выступающих против правительства Сирии) САС выступала то против «Ан-Нусры» и других группировок, то за.

Абу-Бакр Аль-Багдади — лидер Исламского государства. После объявления Халифата 29 июня 2014 года на территориях, подконтрольных антиправительственным войскам, провозгласил себя халифом.

Абу Умар Аль-Шишани — лидер группировки «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар», выступающей на стороне ИГ и состоящей в основном из выходцев из СНГ. Проходил военную службу в грузинской армии, уроженец Панкисского ущелья. 13 июля этого года появилось сообщение, подтвержденное ИГ, что Абу Умар убит во время столкновений в иракском Ширкате.

Сейфуллах Аль-Шишани — чеченский джихадист, входивший в группировку «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар», но во время «смуты» сформировавший отдельную группировку. Убит 6 февраля 2016 года во время штурма тюрьмы в сирийском городе Алеппо.

Абу Ханиф Аль-Узбаки — лидер группировки ИГ из Узбекистана, под его руководством были выходцы с Кавказа, Средней Азии и арабских стран.

Источник: hromadske.ua